Время красного дракона - Страница 110

110

— Тебя, Пушков, мы сейчас проверим, — подмигнул Эсер Держиморде. — У твоих ног валяется раненый красноармеец. Ты докажи свою искренность, казни его: вспори ему брюхо ножом, выколи глаза.

Держиморда с братьями отволокли раненого бойца от полотна железной дороги к лесу. Красноармейца подняли и привязали к сосне. Эсер бросил офицерский кортик:

— Иди, приведи приговор в исполнение.

Пушков заколебался:

— Я так не могу, дайте мне револьвер, я его пристрелю.

Эсер кивнул Держиморде:

— Дай ему винт с одним патроном.

Бандиты сунули в руки Пушкову винтовку.

— Неужели выстрелит? — смотрел с презрением Порошин на Пушкова.

Пушков подошел к бойцу вплотную, зашептал:

— Я выстрелю мимо, а ты сникни, притворись мертвым.

Эсер сверкнул глазами ястребино:

— Отойди, не хитри!

Пушкову показалось, что красноармеец понял его, моргнул в знак согласия. Но боец не расслышал шепота, он мучился от раны в живот, истекал кровью. Пушков отошел на пять шагов, прицелился мимо, выстрелил. Эсер спрыгнул с коня, подошел к мученику. Красноармеец открыл глаза, застонал:

— Добейте, прошу, добейте.

Эсер выстрелил в упор из маузера, повернулся к Пушкову:

— Хорошо, Пушков, что ты записался в нашу освободительную армию. Но почему ты выстрелил красноармейцу в живот, а не в сердце? Жестокость методов НКВД мы не приемлем. Подумай над этим, Пушков. Ты был когда-то заместителем начальника НКВД. Теперь ты наш боец. Мы отпускаем тебя на свободу с особым заданием: для организации конспиративных явок.

Эсер говорил нарочито громко и отчетливо, чтобы все слышали, какое высокое доверие оказано бывшему заместителю начальника НКВД. Вера Телегина подошла к Эсеру.

— Серафим, отведи в сторону Аркадия. Мне потребно поговорить с ним.

Эсер поманил пальцем Порошина:

— Молодой человек, с вами желает побеседовать мадам. А я не буду мешать вам.

Держиморда отобрал у Пушкова винтовку, прогундосил:

— Беги в лес, быстро, а то всажу пулю промеж лопаток.

— Дай ему деньжат на первый случай, — распорядился Эсер.

— Обойдется, — отмахнулся Держиморда.

Пушков пробежал метров сто, упал, залег в моховую ямку, выглянул, наблюдая, чем закончится для остальных встреча с бандитами. Порошин подошел к девице с полузакрытым лицом, но их разговора никто не слышал.

— Здравствуй, Аркаша.

— Здравствуй, Веронька.

— Надо бежать, Аркаша.

— Я не могу пойти на это, Вера. Ведь я еще не осужден. Может быть, я как-нибудь выкручусь. Понимаешь? У меня есть шанс, надежда. А если я подамся в бега, все потеряю. И зачем ты, Вера, связалась с этой бандой?

— Я с ними не связана.

— Как ты к ним попала?

— Вчера узнала случайно от Серафима, что готовятся они напасть на арестантский вагон.

— Где ты могла встретить Серафима?

— В городе, Аркаша.

— Он ходит по городу?

— Серафим часто ходит по городу. Он же переодевается в старуху. Ковыляет себе с бадажком старушенцией горбатой.

— Почему ты знаешь Серафима?

— Он мой родственник, Аркаша. Он мне как отец.

— Вера, таких родственников иметь опасно.

— Я от родственников не отрекусь, Аркаша.

— Как там наша Дуняша?

— Девочка-чудо.

Эсер в это время разговаривал с арестантами, наседал на поэта Василия Макарова:

— Почему не идешь с нами? Тебя ведь расстреляют или сгноят в лагере.

— Я арестован безвинным. Вдруг разберутся, освободят.

— Надеешься на вдруг?

— Надежда умирает последней.

Пытался Эсер подтолкнуть на побег и Сулимова. Они хорошо знали друг друга еще с гражданской войны. Андрей Сулимов, механик бронероты, ушел тогда из эсеров в большевики. Серафим Телегин допытывался:

— Ну и что ты, Андрей, получил от большевиков? Червонец концлагеря? А ты ведь сражался за них.

— Я воевал за землю для крестьян.

— Понимаю, большевики украли нашу программу для обмана народа, пообещали отдать землю крестьянам. И что в итоге?

Сулимов не ответил на вопрос. А Серафим был поражен тем, что никто из арестантов на свободу не рвался.

— Тебе пора уходить, Эсер, — подал голос Даргайс. — А мы останемся, будем ждать работников НКВД.

— Мне жалко вас, как русские говорят, — вздохнул Майкл.

Порошин сжал руку Верочки:

— Прощай, береги Дуняшу. Может, увидимся еще...

Глаза Веры наполнились слезами.

— Я дня через три выеду в Челябинск, буду носить передачи тебе. Остановлюсь у Антона.

— По коням! — гаркнул Эсер, выстрелив в небо.

— Рабы умирают на коленях! — сплюнул Майкл в сторону остающихся.

Он сунул ногу в стремя, сел уверенно на белого жеребца, хозяин которого погиб при налете на арестантский вагон. Из перелеска выехала подвода, скрытая ранее как бы в засаде. Держиморда с братьями погрузили на телегу своих погибших товарищей, чтобы похоронить их тайно где-нибудь в глухомани. Гришка Коровин посадил бережно на лошадку отца Никодима. Священник цитировал мятежникам Библию:

— Дарую вам власть наступить на змею и на скорпионы, и на всю силу вражью.

Вера Телегина села на вороного, вздела его на дыбы и пустила галопом вслед за отрядиком Эсера. Когда она оглянулась у сосен в последний раз, Порошин помахал ей рукой.

— Кто она? — спросил Калмыков. — Глаза, как у моей Эммы.

Из укрытия к вагончику подошел Пушков.

— Бей гада! — ударил его Миша Люгарин.

— Вы что? Я же хитрил, хотел проникнуть в банду, чтобы поймать их...

— А в красноармейца кто стрелял? — сбил с ног оплеухой Сулимов юлящего Пушкова.

Арестанты набросились на Пушкова, пинали его, били палками, пока их не остановил Порошин:

— Прекратите самосуд! Следствие разберется. И не подходите к убитым бойцам, ничего не трогайте, не передвигайте. И далеко не уходите.

110