Время красного дракона - Страница 78

«Уважаемый господин Молотов! Практика показала, что задуманная Вами реализация социалистической утопии — проваливается. Вы бросили в тюрьмы и концлагеря миллионы людей. Сначала большевики уничтожали дворян и буржуазию, купечество. Затем казачество, духовенство, крестьян, ученых. Но государство не сможет существовать без купца, без культуры торговли. Купец по Вашим понятиям — спекулянт, преступник. А на самом деле купец лишь посредник между спросом и предложением. Экономика должна работать автоматически — по законам рынка. Вы же создали систему принуждения и распределения. Эта система убивает заинтересованность в труде, в техническом и научном прогрессе. Ваш эксперимент неминуемо кончится крахом. Теория классовой борьбы — это теория коллективного людоедства. Правильнее было бы предать Маркса проклятию, а труп Ленина сжечь и выстрелить его пеплом из пушки в сторону зарубежья. А Вы забальзамировали этого негодяя как фараона. Репрессии и расстрелы Вам необходимы, чтобы народ пребывал в рабстве. Ваши палачи добрались до рабочего класса, членов ВКП(б), военной, промышленной и партийной элиты. Все злодеяния по разрушению России осуществлены Лениным и евреями. Только вторжители, наемники, евреи и большевики были способны на такие апокалиптические разрушения. Но меня радует, что Вы начали пожирать самих себя. Как сказано в Священном Писании: «За то, что они пролили кровь святых и пророков, ты дал им пить кровь. Они достойны того... И они кусали языки свои от страдания».

В Магнитогорске были обнаружены листовки примерно с таким же содержанием. Может быть, профессор пописывает, а его сынок распространяет тексты, прикрываясь формой работника НКВД? И почему у профессора Порошина там много энергии? Где он находится: на курорте или на лесоповале? Какие у него есть родственники? В каких городах проживают? На каких должностях трудятся?

На все эти вопросы Ежов пожелал получить обстоятельные ответы. И получил их без промедления. Профессор Порошин лесоповалом не занимается, а возглавляет санчасть в норильском концлагере у Завенягина. Ученого мужа должны были расстрелять в одной группе с Мильчаковым. Но Завенягин сохранил им жизнь. Жена профессора проживает в Москве, имущество и квартиру у нее не реквизировали. Сынок профессора Порошина процветает на должности заместителя начальника НКВД в Магнитогорске.

В епархию могущественного Завенягина Ежов вторгаться не стал. А по остальным вопросам решение принял: «Жену профессора Порошина арестовать, имущество и квартиру реквизировать. И сделать по линии кадров запрос. На каком основании в Магнитогорске занимает должность заместителя начальника НКВД сын врага народа Порошин Аркадий Иванович?»

Ежов помнил по одному из совещаний капитана Придорогина, его коричневые костлявые руки, сабельный шрам на лице. Рубака — времен гражданской войны. Вероятно, дурак. Но Завенягин назвал его врагом народа. За плечами Завенягина — фигура Молотова. К Вячеславу Михайловичу Ежов испытывал почтение. Он был для Ежова почти на одном уровне с Хозяином, а по-человечески даже выше, потому как — личность с достоинством, независимая, себе на уме.

Как и Вышинский, Ежов боялся, что в случае смерти Сталина Молотов станет Хозяином. Молотов заставлял думать о Молотове. Такой способности не было ни у Ворошилова, ни у Жданова, ни у Кагановича... У Молотова всего один друг — Завенягин. Удружив Авраамию, можно заработать расположение Вячеслава Михайловича. Завенягину крепко насолили прокуроришка Соронин и рубака Придорогин, больно уж оскорбительны и коварны их доносы. Придорогин и Соронин — мелкие сошки, пешки. Надо ликвидировать их так, чтобы об этом знал Завенягин.

Торопиться Ежов не стал. В Магнитке княжила крупная личность: директор металлургического завода — Павел Иванович Коробов. Авторитет у него был поменьше, чем у Завенягина. Но было и преимущество: всю семью Коробовых опекал сам Сталин. Как же относился Коробов к своему местному прокурору Соронину и начальнику НКВД Придорогину? Может, они собутыльники, дружки? Возможно, Коробов вовсе не разделяет мнения, которое высказал Завенягин. Такой информацией Лубянка не располагала.

Ежов навел справки: как часто бывает в столице Коробов, кроме тех совещаний, пленумов и сессий, о которых известно всем. Оказалось, что директор магнитогорского металлургического завода в данный момент находится в Москве, проживает в гостинице, в одном номере-люксе с Авраамием Завенягиным.

— Фиксируйте все их разговоры! — дал команду Ежов.

Специалистам Ежова удалось подслушать и записать всего лишь часть одной беседы:

— Завтра я вылетаю в Норильск, Павел. Вечер у меня свободный. Пойдем со мной в гости.

— Компания интересная? Кто тебя пригласил?

— Вера.

— Какая Вера, Авраамий?

— Мухина.

— С Мухиной я встретиться не могу.

— Почему?

— Стыдно, Авраамий.

— Между вами пробежала черная кошка? Вы поссорились? Ты нахамил?

— Хуже.

— Не морочь мне голову, Павел, рассказывай.

— Она же приезжала к нам в Магнитку, Авраамий.

— Что из этого следует? Ты ее плохо принял, обидел?

— Если бы просто плохо приветил. Если бы просто случайно обидел. Я не смогу посмотреть ей в глаза. Я виноват, я очень виноват.

— Ты извинись, Павел. Она простит, ты не знаешь Веры.

— Моральное право надо иметь. Моральное право, чтобы попросить прощения. У меня такого права нет. Нет права даже встать на колени. Нет и не будет.

— Никогда не думал, Павел, что ты способен на мелодрамы.

— Это не мелодрама, это трагедия.