Время красного дракона - Страница 91

При этой крамольной мысли Владимир Ильич смутился, черт попутал. Ленин продолжал копаться в отбросах. И снова — счастье! Они были измазаны красками всех цветов, дырявые, левая штанина оторвана, но немножко, не до колена, как на имеющихся. Ленин нашел приличные штаны.

— Почему пролетариат все время отрывает левую штанину? — вопросил вождь, не ожидая ответа.

И все же это — уже прогресс. В таких брюках можно было выйти на Первомайскую или Октябрьскую демонстрацию. И не прогонят начальник милиции Придорогин и новый прокурор Соколов. Он, Владимир Ильич Ленин, захлебнется от счастья, спрашивая людей в колонне:

— Вы знаете, кто я?

И люди будут совать ему пятаки, гривенники и даже рубли. Они любят Ленина, они жалеют его, не предали, как партийцы. О, это гнусное племя душегубов, живоглотов, держиморд, угнетателей! Вместо социализма они укоренили госкапитализм с тоталитарной системой управления экономикой и общественными процессами. Госкапитализм — это успех для короткого этапа. Они, сталинисты, не реагируют на требования времени.

По теории вероятности после радости — неприятности. Владимир Ильич огорчился, когда увидел в мусорном ящике свою книжку с наименованием «Что делать?». Еще больше его травмировала крыса, которая вылезла нагло из хлама, отбросов и зловония помойки.

— Здравствуйте, коллега! — оскалилась крыса, шевеля усиками.

— Здравствуйте, мадам, но я не имел чести познакомиться с вами раньше, — начал прятать трофеи Ленин.

— Верни мне мою пищу, штаны я тебе жертвую, — крутнула носиком крыса.

— Частная собственность ликвидирована социалистической революцией. Я прикажу Феликсу Эдмундовичу арестовать вас, мадам, — закартавил вождь мирового пролетариата.

— Вы экспроприируете мою помойку? — рассердилась грызунья.

— В наше время помойка дает продуктов питания больше, чем колхоз.

Крыса поднялась на задних лапках, почистила довольно мордочку:

— Да, мы, крысы, живем сытно. Наш род размножается стремительно. Мы очень вам признательны. Россия через несколько десятков лет будет переименована в Крысию. Не могли бы вы написать обращение — гражданам Крысий?

Не было никакого смысла вступать в полемику с крысой. Владимир Ильич окинул страдальческим взором окрестность и удалился. По городу уже трезвонили первые трамваи, люди ехали на работу. На Ленина эти люди не обращали внимания. Они давно привыкли к его ремкам и лохмотьям, к оторванной до колена штанине. Левая нога вождя была намного богаче и зажиточнее правой ноги, ибо обута была в новую галошу. На правой ноге трепыхался старый лапоть, подвязанный марлевыми бинтами не первой свежести. Обстоятельство это в какой-то степени смущало Владимира Ильича. Но в магазинах не было одежды и обуви. Все эти трудности надо было переносить вместе с народом. Нельзя же уподобляться руководителям, которые жиреют на спецпайках, приобретают хорошие вещи в спецмагазинах, разъезжают на легковых машинах и называют себя слугами народа.

Нет, Ленин не изменил своего мнения: партия — это ум, честь и совесть эпохи. Как мало все-таки осталось настоящих коммунистов. Когда-то умница Мартов воскликнул: «В России только два коммуниста — Ленин и Коллонтай!» А теперь? Владимир Ильич начал вспоминать своих друзей, знакомых. Все настоящие коммунисты сидели в тюрьме: и татарин-водовоз Ахмет, и портной Штырцкобер, и художник-фантазер Трубочист. Слава богу, режим у них не строгий, и они изредка появляются в городе, заходят в гости. Ленин жил в заброшенной землянке на пятом участке возле горы Магнитной. У него часто ночевали бродяги и личности, которых разыскивало НКВД. На прошлой неделе, например, пришли ночью два беглеца — Эсер и Коровин. С Эсером Владимир Ильич был знаком по тюрьме, они просидели больше года в одной камере. Довольно приятный и умный собеседник, хотя по взглядам — идеологический противник, дружок Марии Спиридоновой. Ленин сходил на конспиративную квартиру к родственникам Эсера, побывал и у бабки Коровиной. Родственники снабдили беглецов деньгами и одеждой, переправили их следующей ночью в горы.

Одежду и деньги в землянку Владимира Ильича принесли — племянница Эсера Верочка Телегина и подросток Гераська Ермошкин. Черноокая девушка с косой была очаровательна и жива, она очень понравилась Ленину. И он, оказывая ей внимание, в знак особого уважения протер влажной тряпкой свою единственную галошу. Верочке вождь мирового пролетариата тоже пришелся по душе, она не могла оторвать глаз от его зажиточной левой ноги, пообещала подарить сапоги дедовы. Но Владимир Ильич отказался принять пожертвование.

— Мне так лучше, удобнее. Одной ногой, которая в галоше, я стою как бы в капитализме. Другая нога, которая в лапте, создает безусловную предпосылку для победы мировой революции.

— А где ваша Надежда Константиновна? — спросила Верочка.

— Я живу без Надежды! — патетически воскликнул Ленин. — Я потерял Надежду!

— Но вы еще крепкий мужчина. Если бы у вас была жена, она бы ухаживала за вами, навела бы порядок в землянке.

— Женщины ко мне относятся хорошо, не жалуюсь. Познакомился я как-то в НКВД с московской скульптуршей — Мухиной. Она мне дала сто рублей. Прекрасная женщина!

— А других знакомых женщин у вас нет?

— Есть одна: Партина Ухватова. Но она психически больна. Мне неудобно с ней общаться. Что скажет народ? Ленин якшается с дурочкой. Нет, это подорвет мой авторитет.

— Я бы не сказала, что Партина Ухватова психически больна.

— Что вы миленькая?! Она страдает политической маниакальностью. Да, пришла ко мне, понимаете ночью, тайно, укутав лицо платком. Мол, меня взамуж все равно никто не возьмет по причине страхолюдной физиономии. А я, мол, хочу иметь ребеночка. А раз уж ребеночка, то не простого, а похожего на Ленина! Так и сказала: «Я мечтаю родить Лениненка». Какой ужас, мадмуазель! Какая пошлость! Политическая маниакальность — и никакого достоинства. За кого она меня принимает? А вы-то хоть знаете, кто я?